группа "Вересковый Мед" г.Пятигорск. ArtIncluse (АртИнклюз) - совместный авторский проект : графика и стихи Елены Сапрыкиной, горячая эмаль Марины Мацковой, живопись Олега Чернова, Ольги Беценти и Лилии Бердичевской, художественная фотография Игоря Рязанцева (город,пейзаж,натюрморт,портрет,Body,BodyM), поэзия - совместный литературный проект Василия Бойко, Елены Кондратьевой, Михаила Ветрова, Одиссея Афанасова и Александра Когана 'Точка отсчета', стихи Сергея Жеренко и проза Дениса Григорьева.

Стихи из сборника "Между декабрями" Берлин, 1996

К молчанию по буквам чьих-то тем ключ отхрипел: любимая, суббота в твоём подъезде выбеленных стен свершилась встречей. Бесконечная свобода ночного города сорвала дверь с петель - на улицу. Границы сумасшедших слов тянут выйти прочь. Теперь в столпотворении теней мне прежних не отыскать путей сюда, тем более - когда всё ближе зима с её известьем: холода - рифмы иной причина. Я и вышел *** Птичья зима на губах ягода волчья в лесу иоханн себастьян бах держится на весу *** И3 "ДНЕВНИКА НАБЛЮДЕНИЙ ЗA ПPИРОДОЙ ВEЩЕЙ" Как лился колокол в ночи, тепла оранжевого битва сухих дров в жаждущей печи домашнего гудела ритма, немыслимые буквы шли в предлогах слов витиеватых заямбить стопные углы под светом матовым без даты, труды летели с ломом лбов, когда с молитвой странник входил на кухню, чтобы вновь поставить шепчущийся чайник... *** Если ту услышишь тех, что повстречали шиш, иль суетящегося парю на вокзале, будешь нем, как рыба - по реке альтовой, к часу встречи - слышишь, как стучит подковой поезд подходящих шестиструйно-пивших ночью дев с туманным машинистом по стране дорог железных в чистом гоне, расставляя рифмой вирши твёрдых, мягких, звонких и глухих? Если ты услышишь ...... знаков прописных истин - знать, пробились к свету роем букв слова "как жизнь" за эту ночь людей со скрытым смыслом: ладно, меня нет там тем же без ума от "есть", и тронет "всё обычно" мысль о переезде, с красным светом, звоном - поворачивай обратно, слышишь лето, осень, зиму и весну шёпот на подошвах обуви тяну? *** "На звёзды смотрит прошлый век." Выбираясь в путь действия слова от глухого паденья квадрата суток сонное царство готово на стекле разливающегося заката скрежетать под трубящие ветры побережья вбирая природу представлений как катят негры за моря солнце в камне к стеклянному входу дом-музея где в городе точно существует вокзал без особого вкуса повторяется чувство по капле проточной воды с суммой зеркал занесённого блюза человеком при мысли на воздухе кружится в догорающих листьях сквозь шорохи грабель огородников дым где та тянется улица по мельканью витринами восковых яблонь на стене репродукция Босха "Корабль дураков" в состоянии действия слов вечерами последними осени "ябрь" дух до мозга костей звука нов *** Движется время - ты удивлён город в снежных лапах быть здесь не раз - вон у того телефонного аппарата петли дверные скрипят с рифмой - внутри декабрей прохожий похож как брат, и тени столпились каштанов, ведущих аллею от скуки вдоль лавочек то ли романов писателей - к старой подруге, оставленной осенью в диком местечке грибном, потому что истории, преданной книгам, всё это когда-то, действительно, нужно. *** Я люблю твою родину, брат, над которой дышащее небо запускает своих голубей хлопать крыльями, в диком восторге пустоты - объяснимость полёта, в память мерную запахом мёда и висящим гулом пчёл над селом, будто горлом кувшина звук охватывает половину дома, тихим июлем, словом мысль приходит в себя, забывая все окрестности, только цветом полным лета, коричнево-желтым, выдыхаешь - пустырь под небом описания тает в растущем злаке вымученной культуры. *** Я буду так недалеко, что вместе отправим письма в такие-то числа знакомых. Смотреть будем фильм в городском с Гоголем парке, там же - у почты дверью открытой к ларьку "Спортлото" - долго где разобрать не сумеем мы точно, и в какой перемене слова умолкли. Попробуем злых сигарет в застывшей ночи автостопа за ходом зимы как-нибудь. Цвет синий февраль догорит из слов - нам понятнее - лучше убраться правшами, поскольку бесчисленных дней замыкает на ключик за рамами окон добро на дорогу. Зимой потому древен чай, что пил напоили поэта в деревне звучащие "Ааа" голоса. Узнаем друг друга случайно, минуя мычащие смыслы глазами животного счастья пока из всех сил того, что нельзя в дверях пожелать навсегда. *** Альберту, Шоссейный У котельной труба, как зима в голове, Шарит по небу с клубом пара, Да угу откликается в ближней сове, Напролёт смены в роли ночной кочегара Видит вышедший снег, никуда не спеша. Жидкостной тип у тяго-напоро-мера, Бормотанье заслонки о чём-то на "ша". В клетку по арифметике лист пионера Завалявшись, как вещь, но решается с места Сдвинуть время задвижкой в хозяйстве огней Кочегар - чья зима повторяет упорно Мазь Вишневского в ухо: сезон отопительный Отпирает с приходом котельное горло Ужасающим варевом судей и зрителей По свисту воробья на глазах строгих веток, Как молчок, выражающийся в советах: Будь тем праздником за стеклом На погоду глядящим - пока Держит мерно в добре со злом До пришествия вин знатока... *** Из темени костров монгол -татарского нашествия поэтов в трещащую недвижимость предметов замкнёт торжественно глагол земли сентябрьский цикорий под музыку полуподвальной чёткости кофейни, по памяти свели к которой винтовой лестницы ступени присесть на собственные "кто - ты" мысли всей тьмой чтоб раствориться в дебрях глуши ночной - как птица ухнет в лицо от выбранной свободы раз устоявшимся пейзажем густого воздуха осенних трав - за светильником угасшим весть ждёт недвижимая тень их, непреданная времени и дате ли - вещь незнания везде, пока свет колется в звезде - тем дальше существует наблюдатель того, как замыкает рок-н-ролл друзей на цвет и запах лета во времени костров монгол -татарского нашествия поэтов. *** Январь трубит в водопроводный рог Открытью звёздной бесконечности дорог От встреч до встреч под монастырь Околицей царапин, простирается пустырь Травы железной средь осколков луж Чернильных заводил "аз"- "буки"- "веди" С хрипением пласта в неоновом рассвете Оркестром клякс и леденцами стуж Как будто окружённый кто стеклом В цветном цветеньи мысли за углом Земли, как блин в ночи туземного села Желает знать - куда ведёт стрела Стрелка пропасть с чутьём зверей Засовов шевелящихся по прозвищам, запутываясь в пятницах со вторящим Чудовищу, что заперто скорей Мистической границей - жизнь до дна Прикручивает речь, спешит волна Курильщиков в раскрытое окно Нахлынуть - ведь ползущее пятно За горизонтом маслится по почте Зимы на кухне солнцем из клочья Тетрадного, где пирожковый чад Страны влетает рифмой многоточий *** АBCTPAЛИЗМ Где кольца времени носок, вязанных с дымом трубки курительной чуток как зимы с мандарином, смех давит животных - крокодилы от счастия семейств цветущих кактусов квартиры глотают целиком подъезд; выстукивает круг конь под пацификом копытца - и трижды не расслышать, что потух огонь косящий лица. Где бог осиный выследил жужжаньем мерным ночи улёт приснившейся картины - верёвочную лестницу протопчет художник к свету поутру, и под железной пальмой тень одинокой кенгуру ждёт жизни натуральной. *** ZAPPA & ЧЕРЕП TEЛЕФОНА Хорошо. Поговорим как пройти по штакету. Это планета. И выбритая голова её в море отражена, и светило висящее над всем этим лето. В простыню завёрнутого на Кьеркегоре приметишь старикана - то же самое от одного солнца до солнца узревшего полтинником на пляже: представляется Made in Japan - японцам в засыпающих длиннотах "всё равно" и "даже надо". Не тот переулок, если пробуждённым царь в голове признаётся гороху о стенку смело - тут, цепляя пьяность воображения, проходили клёны в наступлении сумерек вчера, пока не надоело страшно думать, что умерли все до своих утр. Роль, исполняющаяся никем, не колышет немое кино - неповторимость у обрыва крыши выскальзывает городом из пиджаков внутрь. И ты на ладони того, кто умер, чертишь по воде передвижения в июнер, с минуты на минуту готовый заорать, что эта неминуемость - в отборе гребущих слов подальше от вора лет - до другого "я" переговора. *** Городок штрих-пунктирных границ расширяется в сетях тетради - чертят домики улицы птиц дети, слушая Паркера и снегопады. В каждом доме - по комнате кот темноты бродит оком учёности в тайне, словно клеток плазмических под микроскоп наблюдающий жаждет ботаник, Ему скучно на дерево лезть в тучном теле при свете зимнем фонарей, много знает иных он мест по расчерченным Паркером улицам длинным. за одним из колечек одернутых штор запятой притаиться со смыслом охота, обвести чтоб ночной птиц дозор в городке штрих-пунтирном растениевода. *** Воспоминание лежит в воде от невесомых масс плывущих в темноте людей, дорог, домов, последних рифм сейчас - сейчас минует участь, запятая громыхает как лом колёса "тройки" трамвая изменяя маршрут к сердцу города, ритм всё об одном и том же - остановке тишины выпадать на снег неспешащим, иным слышны часом минуты и точка. Время - любить из окна всех берегов - у реки камней сталкивающиеся слова пешеходами на войне дней туманных высот с подвыванием трубы как существа передач независимой встречи за знакомого типа молчанье на плечи далече не взвалит бредущесть - по крыше бьёт рыба черепичные тени, и мысли глуше лишь в банке нежити в масле если стоишь в электрическом свете, ближе телега открывалки висок моррисона перед дверью скрипящей за кадром фото - принять на веру мир нежданных гостей созвучья. Записка приколотая плакатом завтра - в чертах расстояний фигуры под снегом лохматых растений у зданий прикурят от лунного диска двинутся веком окаменевшим. От XXXIII знаков воспоминания зимой скулит собакой бумага - так убаюкивает улицы Бабай под замок имён застывших рек доэлектрической поры и следует человек где клёвость кофе выручает хиппи-чай эхом в глубокие дворы *** Там, дудочку закинувши, пастух ждёт в храме Пана возвращение. Фантазию слов обретает слух, как в зарослях электроосвещения жилья звук нараспев аяхуаски несёт бесцельная метель, грусти и зла ночные маски хранит пастушечью свирель. Там на одном, - понятно, - языке городит страх умопостигнутый закон - что вечность держится на волоске в пространстве четырёх сторон с гулом слогов теряющихся эх под вой, - как есть, - природы. Круг - не время, впечатляющее снег: идущий по зиме следами рук там в пустоте дороги рад от тишины величественных гор упасть, - печаль, не то печать лежит на всём, - немой восторг пьёт в глубине души олень, не слыша жизнь прикосновения стрелы, как встречи тщится тень действительность постигнуть возвращения. *** денди В металле потопленной мостовой копающее ощУщение основой домашнего лабиринта за спиной нас предаст неожиданнее "здорово" - выражаясь крюками кухонного крана, - мы в легком помешательстве опоздания не спешим утром встать слишком рано, позади, как всегда и везде, понимание вариаций на тему отсутствия времени, - к счастью обретённых способностей перед нами заполняют за давностью просто частью воздушных сил мух со шмелями в голове голоса, чем ясней проявляет короче наводящий вопрос мост для встречи над провалом пространства, у множества точек цель упряма - добрейший к нам вечер в человечище с широкополым убором дождливости близится, занавес пляшет свечей колыханье - нет разговорам о здравии места в молчании нашем, ведь песни есть денди в окне романтизма ко прекрасным вам тут, - по калёному снегу стоят наши тени почти в отчизне, почтя крепость отчаянному побегу. *** Я пишу "Синицу" - роман о птице. Проходя мимо в красном солнце "Пиццы", заполняю страницы - вот в правом глазу ресница упала, я знаю, действительность ленива и капризна, но - сестрица, в каждом дозоре лица, пробегающая лисица подбирает хвост, это тебе не заграница, здесь каждая половица как львица рычит на питомца, и мнится ей, что он потом разозлится, бросится как убийца, пропойцы дымится труба, отапливается больница, и не слышно - кто там колосится, наверно, не проходимца,не инородца, а колесница древнего грека, победителя, олимпийца, дайте мне напиться и повернётся земли столица и загорится, каждая единица, признаться, будучи певицей, жаждет цветов и томится невольницей - рыбкой у старца, будем молиться, авось всё не так исказится, кто-то там точно стучится, "крим" революции в сердце и сильные мышцы, хочется навалиться развеселием капицы на очевидность невероятного пушкиниста, помню полиции зелёную амуницию - чтобы мне провалится в глубины коммуникаций, мне это снится, флаг над рейхстагом, фосфоресцирующие девицы заговаривают с иностранцем на ломаном - как тут добраться до конца летописцу, измениться, слава богу, существование частицы в клетке шевелится, скользит леденцом земляничным копытце, еду я - значит звезда по спицам рассекает,и проводница рассказывает о налёте чеченцев с бомбами, вот тебе зарница,милый ты мой, цаца, круглоголовый ястреб на ситце, она же моя царица - лепетанье в ответ,письмо из ниццы, если не договорится, то,считай,пропала водица,и ломай себе голову - когда это было, когда это стало, моя "Синица"

главная : графика :живопись : фотография : музыка

о проекте : авторы : новости : ссылки : услуги
Все представленные на сайте работы - авторские.
Использование материалов только с письменного согласия участников проекта.
Copyright © <Incluse>, 2001-2004